«Когда я стану врачом, мне будет уже 40»

Виктории Федоровой сейчас 33, она на 3 курсе Саратовского государственного  медицинского университета. Ее дни расписаны по часам,а на сон остается ничтожно мало. Вика – санитарка в отделении экстренной хирургии 6-й горбольницы Саратова. Но уже в следующем году она сможет стать медсестрой. Пару лет назад, проработав 13 лет в журналистике, разочаровавшись в профессии, она сидела в дорогой московской квартире, у нее была куча свободного времени, чтобы понять, что вдруг все стало неинтересно, все надоело, а что еще не надоело — непонятно. С того момента прошло несколько непростых лет перед тем, как она в свои 30 наконец поступила в медицинский и начала все сначала.

Алина Милованова побеседовала с Викторией, чтобы выяснить, как к ней пришла мысль изменить свою жизнь и почему она решила стать врачом.

Вика, может это очень банально прозвучит, но твоя история действительно необычна. Мало у кого хватает сил осознанно прийти в российскую медицину. Еще меньше тех, кто, отучившись, идет в практику, «клинику», как говорят врачи. Ну и совсем мало таких, как ты, кто уже не в 17-летнем, а сознательном возрасте решил пойти спасать жизни. Ты помнишь событие, которое «повернуло» тебя в сторону медицины? 

Да, тот день я не забуду. 16 февраля 2013 года, поезд «Саратов-Москва». Я тогда жила в Москве с состоятельным мужчиной. Не работала, «искала себя», даже думала, не посвятить ли мне себя семье… К журналистике на тот момент я совершенно потеряла интерес.  И мне, как ни странно, это казалось закономерным итогом. В журналистике я с 17 лет. Знаете,  я всегда любила свое дело, в 27 даже получила саратовскую областную премию за достижения в социальной журналистике. Мне всегда было интересно работать с людьми, но за 10 лет в профессии я, видимо, «выгорела». Одни и те же вопросы, одни и те же ответы, работа стала тоской и рутиной, ничего не хотелось делать. И потом – я не видела для себя никакого развития. Писать одни и те же статьи, после которых ничего не меняется? Ведь сколько ни пиши про плохие дороги, вмиг по всей России они не станут хорошими. В глобальном смысле мир своей статьей не изменить. Можно помогать адресно, но и это не всегда работает. В общем, я перестала получать удовлетворение от работы. А когда это происходит – это первый признак того, что надо что-то менять.

Виктория Федорова. Фото из архива героини.

Когда я в Москве жила, использовала любую возможность приехать в Саратов. Разрывалась между двумя городами, не знала, что делать: с одной стороны мой мужчина в Москве и вроде бы я должна быть с ним, с другой – мое сердце живет в Саратове, в Москве мне некомфортно. Это был сложный период…

И вот в очередной поездке в поезде, под стук колес, мне приснился сон. Я плачу на руках у мамы, словно младенец, и говорю: «Мама, я хочу стать врачом». Я проснулась в прострации, сон казался смесью с реальностью, на какой-то момент я растерялась: кто я, где я, сколько мне лет и чего я хочу. Потом вспомнила – журналист, 29 лет. Но идея стать врачом с тех пор больше не отпускала меня. Я не могла не думать об этом. Начала изучать, что нужно, чтобы поступить в медицинский, были ли случаи, когда люди становились врачами после 30 лет. Но каждый раз словно отмахивалась от себя – вроде, ну что за глупость, Вика! А потом все равно лезла в Интернет и собирала информацию. Тогда же начала заводить разговоры на эту тему с друзьями. Типа: «Круто, наверное, быть врачом…Кстати ты когда-нибудь хотел стать медиком?»  В таком духе.

И как они отзывались? И имели ли для тебя это какое-то значение? 

Друзья к медицине уважительно относятся, как все, наверное, но всегда добавляли, что это, наверняка, сложно и долго. Я тогда, наверное, свои слова: «Вот возьму и поступлю в мединститут!» в шутку воспринимала, не верила до конца.

Что же помогло тебе принять решение?

Разговор с мамой. Она у меня врач на «скорой», поэтому тема медицины мне на самом деле была близка с детства, я выросла на медицинских книгах. И в свой следующий приезд в Саратов я повторила ей свои слова из сна: «Мама, я хочу стать врачом». Мама расплакалась. Она сказала, что мечтала услышать эти слова всю жизнь. И мне вдруг все стало все ясно. Вернулась в Москву, собрала вещи и поехала в Саратов строить свою новую жизнь.

А как же твоя любовь в Москве?

Молодому человеку я ничего не сказала, уехала молча. Он потом только мне сказал: «Как успокоишься, возвращайся». Думал, что это у меня так, авантюра.  А я как в Саратов приехала, сразу записалась на курсы довузовского образования при СГМУ им. В.И.Разумовского. Устроилась на работу опять в СМИ, чтобы были хотя бы какие-то деньги.

Год я жила так: после работы по вечерам ходила на курсы СГМУ, готовилась к ЕГЭ. Я ведь школу заканчивала, когда ЕГЭ еще не ввели. Для поступления в медвуз надо сдавать химию, биологию и русский язык. Я  быстро поняла, что знаний очень мало, прошло 14 лет, как школу закончила, трудно было вспомнить что-то по химии и биологии. Пришлось нанять репетиторов. По химии им стала моя любимая учительница еще из школы – Галицкая Альбина Александровна – она вспомнила меня, училась я в свое время неплохо. Удивилась, конечно, моему решению, но не отказала – таких учеников у нее еще не было (смеется). По биологии мне начал помогать друг нашей семьи к.м.н, доцент Софьин Василий Станиславович. Для нас для всех это был своего рода эксперимент.

Альбина Александровна ругалась на меня, говорила, что я разучилась учиться и читаю учебник, как газету. Василий Станиславович тоже был не в восторге и каждый раз повторял: «Виктория, ну зачем вам это надо, у вас же есть журналистика, зачем вы это все затеяли!» А я только больше утверждалась в своем желании. Медицина – огромный новый мир, необыкновенный и интересный. Мне к 30 годам казалось, что я многое знаю, но взявшись за науку, поняла, что не знаю ни-че-го.

С первого раза не поступила?

Да, мне тогда было уже 30, и мне не хватило баллов: не успела наверстать упущенное. Но это меня не остановило. Я продолжила занятия, решив поступать на следующий.

И также осталась в журналистике на время?

Нет, на тот момент работа в СМИ окончательно опротивела. Я не могла ходить туда, где мне неинтересно, и терять время, которое могла бы потратить на учебу. Уволилась. Но на занятия нужны были деньги, да и вообще они нужны. Поэтому я пошла ночным продавцом в магазин цветов. Ночью клиентов было мало, и я могла заниматься, сколько душе угодно. В тишине и среди цветов – как в ботаническом саду. Даже пела канарейка в «живом уголке» (смеется). На факультет педиатрии я поступила со второй попытки. У меня появился шанс стать врачом.

Фото из архива героини.

В приемной комиссии не удивились, посмотрев на твой возраст?

Меня просто спросили, зачем мне все это. Но у меня уже был ответ. Я для себя поняла, что не хочу больше быть журналистом, потому что этого недостаточно, чтобы спасти человека. В медицине есть возможность помочь. Человек обращается к тебе с проблемой, ты ее решаешь. Может это очень пафосно, но одна спасенная жизнь будет важнее тысячи написанных статей.

Наверное, многие журналисты с тобой поспорят: все-таки четвертая власть, как никак, но думаю схожие с твоими мысли не раз у наших коллег проскакивали. Хорошо, а почему педиатрия?

Педиатрию я выбрала потому, что с некоторыми взрослыми, у которых болезнь уже запущена, безнадежно иметь дело. Тем более, не все пациенты следуют рекомендациям врачей. Дети же только начинают жить, и своевременная помощь точно им необходима. Особенно, если родители тоже будут стараться вместе с врачами.

Обучение в меде —  это бомба замедленного действия. У меня нет уверенности, что я закончу университет. Каждая сессия – как последняя. Много фундаментальных наук – нужно все запоминать, анализировать. Химия, биология, матанализ, латинский язык, философия,  специальные дисциплины: анатомия, физиология, гистология, фармакология и так далее. Невероятно сложно. Но интересно.

А психологическое тестирование было какое-то при поступлении?

У меня его не было и не знаю, есть ли оно вообще. Но оно нужно, но не в формате теста, а беседы. Ведь в 17-18 лет не все ребята представляют, чего хотят от жизни. Тогда можно будет помочь кому-то НЕ поступать туда. Некоторые ведь идут по настоянию родителей, боятся им перечить. А на самом деле мечтают о театральном вузе или журналистике.

У нас были ребята, которые поступили, но ушли прямо с 1-го курса. А ведь они заняли чье-то место, и сами потеряли время. Я вот в 17 лет пошла в журналистику, потому что хотела быть нужной обществу и умела писать. Просто пришла в редакцию газеты «Жизнь», которая находилась рядом с моим домом, и мне дали шанс попробовать себя. Мне повезло: я сама догадалась, как можно использовать свой навык и обрела хороших учителей. А кому-то нужно помочь в самореализации и самоопределении, подсказать, в каком направлении двигаться.

С каким настроением ты начала учиться, пришла в медицину?

До 30 лет я не имела никакого представления о медицине. У меня не было знакомых врачей, я ни разу не лежала в больнице. У меня только мама – врач, она же меня и лечила, но я не болела ничем тяжелее гриппа. Поэтому, чтобы понять, куда я иду, я решила устроиться санитаркой. Устраиваться на работу пошла еще до объявления результатов вступительных экзаменов, то есть не знала – поступила или нет. Но знала одно – если не поступлю в этом году, буду поступать на следующий. Надеялась, что работа санитарки поможет мне в этом, да и вообще даст понять – а туда ли я иду.

Устраиваться на работу было весело. Потому что я пыталась скрыть, что была журналистом, чтобы люди не подумали, что хочу совершить какую-то провокацию и написать, как в медицине все плохо. В больницах все удивлялись моей странной персоне. В 30 лет человек поступает в вуз и устраивается на работу санитаркой… Подозрительно. Тогда пришлось раскрыть карты. Я читала интервью с одним молодым главврачом одной из саратовских больниц, Александром Водолагиным, и решила обратиться напрямую к нему. Он молча выслушал и отправил меня в отделение экстренной хирургии 6-й горбольницы. Это одно из самых сложных отделений, где много операций, тяжелых случаев, когда люди уже на грани смерти. Как выяснилось потом, он был уверен, что я «наиграюсь», увижу все «прелести» медицины и уйду. Но я работаю и по сей день.

Когда устраивалась на работу и приносила документы, то первым впечатлением был старик в предсмертной агонии. Запахи в отделении хирургии тоже специфические… Просквозила мысль: «Боже, что я делаю», но назад пути не было. А с первого дежурства я поняла, что больница – это мой воздух. Я люблю ее коридоры, врачей, пациентов, запах медикаментов. Мне здесь хорошо, здесь я уверена в том, что занята настоящим делом. Там же, на работе,  во время дежурства я узнала, что поступила в медуниверситет. Мне позвонили коллеги из журнала, в котором я работала – они отслеживали результаты в интернете – и сообщили эту новость. Я плакала от счастья.

Как устроена сейчас твоя жизнь — распорядок дня, недели, года (с учетом сессий)? Часто ли задумываешься: вот раньше было другое дело (проще, легче, веселее)? Или совсем не до этого, чтобы сравнивать? 

С тех пор жизнь изменилась кардинально. С утра я на учебе, с учебы – еду на работу, с работы – на учебу. Потом домой. Так случается сутки через трое. Было время я даже работала сутки через сутки, то есть дома практически не появлялась. Но это еще лучше. Потому что дома можно расслабиться, а на работе нет. И ночью, когда все пациенты спят, можно учить уроки. На самом деле при таком ритме успеваешь даже больше, чем при ритме – дом-универ. Но возможности человека тоже ограничены и так жить нельзя.

Сейчас по прошествии трех лет я чувствую, что реально устала. Но отказаться от работы не могу. Я считаю, что студенту медвуза необходимо «быть в теме» и работать в больнице, видеть пациентов. Пусть я не буду хирургом, но я вижу, как устроена больница, какие бывают пациенты, конфликты, вижу жизнь, боль, выздоровление и смерть. Медицина – это не только позитив. О том, что было раньше, я практически не думаю, да и нет времени. Это пройденный этап, моя молодость. Вспомнить, бывает, приятно, но есть более важные дела. И ностальгии нет. Сейчас все еще интереснее, чем было.

Если роддом можно назвать «позитивным» местом в медицине, остальные медучреждения про боль и смерть. Или у тебя другой взгляд на профессию, который и помогает тебе каждый день выходить в смену? 

Я уже видела, как люди умирают – санитары и санитарки отвозят трупы в морг. Была на вскрытии. Красота человеческого тела, даже мертвого, поразила меня. Мы так интересно и многофункционально устроены, что это не может восхищать. Эмоции приходится задвигать на задний план, и каждый день себе напоминать, что мы смертны, и это нормально. На самом деле в больнице начинаешь философски к этому относиться – потому что видишь, как люди медленно угасают, а смерть становится естественным выходом для тяжелобольного человека. Другое дело, когда люди умирают внезапно, в авариях, получают тяжелые травмы, несовместимые с жизнью. В этот момент просто стараешься не думать об этом, выполняешь работу механически, абстрагируешься. «Погружаться» нельзя – медицина не для слабонервных. Это тоже испытание.

Странно разделять людей по профессиям, но все-таки, когда ты шла в медицину, что ты думала о медиках? Какие они? Подтвердились ли твои ожидания, опасения? 

О, я думала, они великолепны во всех отношениях! И не ошиблась! За счет очень сложного и длительного процесса обучения это действительно люди с богатым запасом знаний и широким кругозором. Они разбираются во многих вещах, умеют пошутить, поддержат любой разговор: от искусства до политики и приготовления тортов.

А как же специфический врачебный юмор?

Да, он такой. Я не могу пересказать шутки, которые мы шутим, потому что мне придется объяснять, в чем смысл шутки, и она потеряет свою прелесть. Или может быть вообще непонятой, непринятой. Врачей называют циниками, люди ужасаются, как можно смеяться, когда в больницах столько боли и страданий. Но на самом деле это не так. Больница – это особый мир, где есть место всему. И пациенты часто смеются и шутят вместе с нами.

Не боялась ли ты попасть в сферу человеческих страданий? Крепкие нервы – залог успеха в медицине?

Весь медперсонал просто обязан быть по жизни «немного психологом». Это вообще обязательное условие для работы в любой социальной сфере. Знания по психологии помогут наладить контакт с любым, даже самым конфликтным пациентом, а еще помогут «не выгореть» самому. У кого-то этот дар от рождения, к кому-то приходит с опытом, кто-то учится. Нам преподают психологию в университете, учат этике и деонтологии. Я интересовалась психологией с детства, читала много книг – просто для себя. Поэтому мне не страшно и всегда интересны люди, ситуации, сама жизнь. Жизнь как испытание. Я поставила себе высокую планку.

Да, мне нелегко, иногда хочется просто упасть и не подниматься, кажется, что сил больше нет. Но кто меня просил так делать? Я бросила себе вызов, напрягла людей, кто-то поверил в меня и, может быть, тоже решил пойти по курсу больших перемен. И что, я теперь все брошу? Конечно, нет. За свое счастье надо бороться. А новая профессия и путь к ней – это счастье для меня.

Вика, будем откровенны, санитарка — это не то, о чем ты мечтала, переворачивая свою жизнь. Как ты воспринимаешь этот этап? Если это ступенька, то что там, наверху?

Работа санитаркой – это серьезный этап в моей жизни. Он имеет огромное психологическое значение. Я была журналистом, у меня был сводный график работы. Ничего тяжелее ручки я в руках не держала. Пресс-конференции, выезды с губернатором, встречи с людьми в непринужденной обстановке, интервью. Правительство и Госдума, кинопремьеры и показы мод, светские вечеринки. Да, я писала о социальных проблемах, людях, умирающих от онкологии. Но я не видела этого рядом. Пойти туда, где тяжело, туда, где ты – никто, — это надо было пережить. Здесь твой журналистский труд и пафос никому не нужен. Мне нужно было сломать себя, чтобы возродиться. И я пошла мыть туалеты в больнице, без этого в моем стремлении никак.

Я иду в медицину не для того, чтобы сидеть вся такая красивая в белом халате. Иду реально помогать людям и сейчас начинаю с малого. После окончания 3-го курса у меня будет возможность стать уже не санитаркой, а медсестрой. Дальше после окончания университета – ординатура и специализация. В качестве врача я смогу выйти на работу, когда мне будет уже 40.

Психологически этот возраст – 40 – тебя не пугает, чтобы приступить к новому, сложному этапу в своей жизни?

Любой человек после университета «без опыта работы», однако, как-то начинает осваивать профессию, что молодой, что старый. Мы будем в одинаковых условиях. Мне бы хотелось поехать работать в село – там всегда недостаток специалистов. И, соответственно, богатая практика. За счет развития интернета всегда будет возможность посоветоваться с коллегами. Поэтому не думаю, что в возрасте проблема.

Находишь ли ты для себя некие параллели профессии журналиста и врача, что-то общее: ну, условно, служение людям. В первом случае – давать качественную и проверенную вовремя информацию, во втором — буквально спасать, помогать, улучшать качество жизни? 

Конечно, эти параллели очень весомые. Что врач, что журналист призван решать проблемы людей и улучшать качество жизни. Только методы разные. Этап журналистики я уже прошла, сейчас мне нужно что-то большее. Хотя окончательно с журналистикой не завязала – я продолжаю писать статьи и делать интервью на медицинские темы. Потому что считаю, что это нужно.

О медицине надо рассказывать, объяснять людям работу врачей, стирать баррикады. Сейчас эта сфера переживает тяжелое время, на врачей много нападок. Люди находят недостатки и муссируют их, критиковать легче, чем помогать. Мне хочется показать работу медиков изнутри, вернуть престиж профессии. Чтобы сами медики не отчаивались и верили в себя, знали, что делают важное и нужное дело, а пациенты им доверяли.

Считаешь ли ты, что медицина – теперь на всю жизнь – твое все? Или «кто знает, что там будет, когда я закончу»?

Медицина необъятна. Это постоянное развитие и прогресс. Не вижу причин разочаровываться, а трудности с бюрократией, низкими зарплатами, о которых многие говорят, меня не пугают. Я знаю, куда иду, и вижу в этом смысл жизни. Вообще менять часто профессию – дурная затея. В любви я человек постоянный, и так уж сложилось, что профессия – моя главная любовь. И если, образно говоря, журналистика – это «ранний брак», который принес богатый опыт, и мы расстались с ней друзьями, то медицина – более серьезный и ответственный союз.

Медицина жестока и требовательна. Работа с человеческим организмом – это не резьба по дереву. Чтобы состояться как врач, уйдут многие годы. У меня их осталось не так уж много, поэтому надеюсь, что прослужу людям в новом качестве до конца своих дней.