Кажется, что репродуктивные технологии достигли сейчас невероятных высот: ученым удается получать химерных эмбрионов, создавать эмбрионы без использования сперматозоидов и яйцеклеток, а кроме того проводить ЭКО с участием трех родителей [1]. Несмотря на это, справиться с бесплодием удается далеко не всегда – семьи тратят силы, время, деньги на то, чтобы наконец стать родителями. Юлия согласилась рассказать нам свою, полную страданий и слез, историю борьбы с бесплодием.
«Здорова, видимо, просто ещё не время»
Мне кажется, что вопросом деторождения я занималась сколько себя помню. Впервые обратилась к врачу по этому поводу, когда мне было двадцать два, к тому моменту три года попыток забеременеть не принесли результата. Прошла обследование, включая жуткую процедуру проверки проходимости труб, сдала все анализы, выслушала вердикт: «Здорова, видимо, просто ещё не время». Так и повелось: я регулярно посещала врачей (разных), обследовалась, иногда дело доходило до операции (киста) и последующего гормонального лечения, но результат был один – беременность не наступала, конкретной причины не находили, в моей карточке прочно поселился диагноз – бесплодие неясного генеза.
Впрочем, однажды она случилась, но закончилась так быстро и страшно, что вспоминать про это я не могу. Прошло лет тринадцать, даже далекие от традиционных семейных ценностей ровесники обзавелись потомством, у самых быстрых дети уже ходили в старшие классы. Моим кошмаром стали не только встречи с одноклассниками, даже «добрые» родители не упускали случая заявить что-то вроде: «А если ты не родишь — тебя и этот муж бросит». Как будто это зависело от меня! Врачи между тем на разные лады тянули одну песню: «Все в норме, не то время, не тот человек и т.п». Некоторые вообще отправляли «по святым местам», что, согласитесь, из уст врача-гинеколога звучит как-то дико.
«Последний крестовый поход»
К тридцати пяти моя психика была уже изрядно расшатана вечным хождением по врачам, отсутствием беременности и диагноза, пытливыми вопросами как близких, так и дальних знакомых, давлением родителей, желающих внуков. Я была готова сдаться, сдаваться не хотел муж. В 2013 мы начали наш «последний крестовый поход» за ребенком. В начале года я прошла очередное обследование (и муж тоже), выслушав в сотый раз – здорова, в норме гормоны, проходимость труб, причин не беременеть нет. По рекомендации подруги записалась на приём к новому врачу, которая первая за все эти годы предложила конкретный путь – стимуляцию клостилбегитом. Мы буквально уцепились за возможность делать что-то конкретное, поэтому приступили к этому сразу в следующем цикле.
Фото:pixabay.com
Мой организм прореагировал на стимуляцию самой маленькой дозой слишком бурно, по словам врача, он образовал столько яйцеклеток, что это было чревато разрывом яичников. Спасибо ей, несмотря на то, что это была коммерческая клиника, по, увы, традиционному и испытанному пути назначения кучи обследований, манипуляций и прочих, как позже выяснялось, не нужных действий, она не пошла. Признала, что и рада бы помочь, но с такой реакцией организма мне прямая дорога на ЭКО, и она советует нам с мужем об этом подумать. Так это слово впервые прозвучало как рекомендация из уст врача. Наша реакция была: «Что тут собственно думать, надо делать!». На тот момент мне уже исполнилось 36, для постановки на очередь на квоту существовали определенные причины: бюрократические (я не состояла в официальном браке) и не только (тот самый любимый врачами неясный генез, про «еще не время» не забыли?). Поэтому мы решили, что на одну-две попытки денег у нас хватит, а дальше посмотрим. Оптимист-муж надеялся, что получится с первого раза, я, если честно, была так рада движухе после стольких лет «ждите и дождетесь», что особо не думала ни о чем, кроме того, как этот процесс ускорить. Где-то месяц ушёл на поиск врача и клиники, я изучала отзывы в Интернете, пытала знакомых, съездила на несколько первичных приёмов. В конце концов, врача мне порекомендовала приятельница, которая родила у неё уже двоих пацанов с разницей в пять лет, а клиника была выбрана из тех двух, в которых врач в тот момент работала. Как-то всё срослось – местоположение, отличные отзывы об эмбриологе, там работающем, средний среди изученных ценник – я сочла это хорошим знаком, и в июне 2013 мы вступили в ЭКО-протокол.
Супердлинный протокол
С моим неясным генезом вкупе с возрастом протокол мне предстоял не то длинный, не то супердлинный. Откровенно говоря, не знаю в чём между ними разница и какой был в итоге, но коротким он не был точно. Сначала мне предстояло медикаментозно погрузить организм в климакс, то ещё, как оказалось удовольствие. Эта демо-версия длиной полтора месяца мне совершенно не понравилась, зато я узнала, что мне предстоит пережить спустя n-лет. Затем настала очередь стимуляции – короткого, но самого дорогостоящего из-за препаратов этапа, который закончился пункцией 9 клеток. Одна сразу же оказалась нежизнеспособной, остальные были переданы в работу эмбриологам, которые решили на 4 из них применить метод ЭКО, а на 4 – ИКСИ.
Оплодотворились все яйцеклетки, но до дня подсадки (обычно это 3й или 5й день, в моем случае был 5й) дожила только половина. Две из них отправились в КРИО, то есть были заморожены про запас, а две подсажены. Это случилось спустя ровно два месяца с начала протокола. Неделю всё было хорошо, я принимала поддерживающие препараты, лихо колола себя в живот (где-то в эти дни посчитала, что сделала уже порядка 60ти уколов), старалась не нервничать – взяла больничный и спала, ела, гуляла, читала, всячески сдерживая порывы купить тест раньше, чем на 10й день сделаю положенный анализ на ХГЧ.
И вдруг на 8й день – кровяные выделения. Паника-паника-паника. Спустя четыре года я уже могу вспоминать это почти спокойно, но тогда…Тогда я мысленно попрощалась с такой желанной и оказавшейся такой короткой беременностью. Сейчас я думаю, что лучше бы было так, чтобы они просто не прижились, но как оказалось для меня это было бы слишком просто. Часть препаратов отменили, назначили другие, выделения прекратились на 6й день, к этому времени я уже получила результат ХГЧ – 30 с копейками единиц – это мало, но больше, чем должно быть, если эмбрионы не имплантировались, поэтому поддержка продолжилась. Еще дважды я сдавала ХГЧ – он рос не совсем как положено при нормальной беременности, но все-таки значительно, и в третий раз уже почти соответствовал сроку, так что на УЗИ спустя три недели от подсадки я шла спокойно, плохих новостей не ждала. Но… УЗИ показало, что плодного яйца в матке нет, трубная беременность. Я не плакала, со стороны, наверное, выглядела даже спокойной. Я просто ничего не слышала после слов врача: «Ну надо же, первая моя внематочная в этой клинике». Мне вызвали скорую, я позвонила мужу, а потом сидела и думала, что мне в общем-то нет дела до того, какая по счету она у врача, если она случилась у меня…Кажется, с этой мыслью я и ушла в наркоз.
Что было в больнице я помню плохо, хотя понимаю, что мне очень повезло. Повезло с врачом на приёме, которая носилась со мной как с родной дочерью. Она же потом и вела меня до выписки, а уже выписываясь, я поняла, что каким-то образом она даже устроила меня в платную палату, хотя госпитализировалась я обычным пациентом по ОМС (это в общем-то мелочь среди прочего, но все-таки). Повезло с оперирующей бригадой. Несмотря на ночь (УЗИ было почти в 8 вечера, пока привезли, приняли, подготовили), когда возникли сложности, был вызван врач, к которому попасть обычным образом чудо-чудное, за полгода записываются. Повезло, что сумели удалить трубы (процесс был в обеих, тоже своего рода «везение», правда со знаком минус), но сохранили матку (с одной стороны прикрепление было очень неудачное, прямо на стыке трубы с маткой). Забавный факт – совершенно случайно скорая привезла меня в больницу, где 9 лет назад меня уже оперировали, более того, судя по выписке та же операционная бригада, включая того самого врача. Эти все «везения» в сумме давали надежду на будущее, но понятно, что неделю в больнице я провела не видя и не слыша, что происходит вокруг. Что-то ела и пила, как-то отвечала на звонки, даже работала. И не жила. Выписалась и попала что называется с корабля на бал.
Пара дней и, несмотря на больничный и незажившие раны (это касается и швов, и того, что творилось в душе), пришлось выйти на работу – коллегу и подругу увезли подозрением на аппендицит, а оказалось, что она беременна, и её оставили на сохранение в больнице. Как я тогда работала? Не знаю, не помню. Как уходила каждый час рыдать и орать в туалет – помню. Как разошелся шов, пока я в автобусе тряслась на работу – помню. Как тяжело было видеть растущий живот коллеги, и я снова ходила рыдать в туалет – тоже помню. А вот как работала – нет…как-то… Почему не уволилась тогда? Не могу объяснить.
Фото: unsplash.com
«Что воля, что неволя — всё одно»
Так прошло полгода. А в феврале я приняла самое глупое решение в жизни – сделать вторую попытку ЭКО. Криопротокол. Он с самого начала был обречен на неудачу – ни морально, ни физически я не была к нему готова. Наверное, это больше была попытка избавиться от работы, нахождение на которой требовало уже просто нечеловеческих усилий. Я вернулась в клинику, в которой не была с тех пор, как прошла обследование вскоре после выписки. Узнала, что мой врач уволилась. Менять коня на переправе, то есть клинику, имея замороженные эмбрионы, сложно, слишком много вопросов по хранению и транспортировке надо решить. Выбрала другого врача, заведующего ЭКО-отделением в этой клинике, отзывались о котором в основном в превосходной степени. Единственным его недостатком считалась немногословность, а мне это даже нравилось – я не пытаюсь контролировать то, в чём ничего не понимаю, доверяю врачу и его назначениям, а много болтать и сама не люблю. Снова анализы, УЗИ, и я в протоколе. На этот раз достаточно коротком, замороженная парочка ждёт меня. В середине подготовки возникло подозрение на полип в матке, который мог сорвать весь протокол. Решили подождать до следующего УЗИ, потом было ещё одно — всё-таки полип. Но врач, сам говоривший о том, что протокол скорее всего нужно прервать, чтобы удалить полип, принимает решение продолжать, аргументируя тем, что он находится в том месте, где не должен ни на что повлиять. Я, как уже говорила, выбрав врача, ему доверяю. Протокол продолжается, подсадка, поддерживающая терапия, анализ на ХГЧ. Пусто. Эмбрионы не прижились. Через неделю полип удаляют, а я впадаю в состояние «что воля, что неволя — всё одно».
Использую больничный, потом все оставшиеся дни отпуска, но в конце концов приходится выйти и как-то работать. Хотя бы для того, чтобы заработать на следующую попытку ЭКО. Правда в тот момент мне совсем ничего не хочется. Относительно восстанавливаюсь где-то через полгода. Много разговариваем с мужем на эту тему, принимаем решение – попытаемся ещё один раз, последний, если не получится — значит не судьба. Он смотрит в будущее с оптимизмом, я пытаюсь не сойти с ума. Ещё одно общее решение того времени связано с моей работой, так уж получилось, что её нельзя назвать спокойной, легкой, да и дорога — два с половиной часа в одну сторону, тут не то что о ребенке, о себе подумать некогда. Закрываю отчетный период, увольняюсь, прихожу в себя – я решила, что год не буду думать ни о ЭКО, ни о усыновлении, вообще о детях, просто жить – потом, здравствуй, клиника. Единственный бонус всей этой эпопеи – все, кто хоть немного был в курсе (а я не делала особого секрета из того, что я делаю и зачем) перестали мучить меня всем вот этим «когдародишьчасикитикают». Родители перестали давить ещё после первой неудачной попытки. Я тогда лежала в больнице после операции на трубах, на вопрос «как дела?» сорвалась и выпалила в трубку: «Вы этого хотели, когда говорили «не родишь – бросит»? Попыталась, чуть не умерла!» Это было глупо, конечно, и жестоко — свалить ответственность за собственное решение на кого-то другого, но зато очень действенно, больше вопросов о внуках я не слышала.
Спустя год, в период обследования к третьему ЭКО, мне был диагностирован рак груди, что окончательно поставило точку в почти двадцатилетней истории попыток забеременеть. Впереди меня ждала операция, химиотерапия, снова операция…Но это, как говорится, уже совсем другая история.
P.S. Самый сложный вопрос, который я задаю сама себе вот уже год – знай я, что меня ждёт (ни по наследственности, ни по возрасту я не вхожу в зону риска для диагностированного мне вида рака молочной железы, единственное возможное, по мнению врачей, это следствие гормонотерапии при ЭКО), пошла бы я это? Думаю, что в том раскладе, который случился – нет. Возможно, ответ был бы иным, если бы мне всё-таки удалось забеременеть и родить. А может и нет… В таком варианте развития событий у меня нет однозначного ответа.
В материале изложен личный опыт пациента. Мнение редакции может не совпадать с мнением героя публикации.