В советском обществе очень распространенной была ситуация, когда о том, что ребенок усыновленный знали все, кроме него самого. И эта тенденция сильна до сих пор. О явлении, которое укоренилось в нашей стране – скрывать правду от самого ребенка – рассуждает Диана Машкова, писатель, журналист, руководитель программы «Просвещение» фонда «Арифметика добра», мама 4 детей, 3 из которых приемные.
Когда мы с мужем готовились к усыновлению, вопрос о тайне оказался для нас одним из самых сложных. Говорить ребенку правду или нет? А вдруг, узнав, что не мы его родили, он не сможет нас полюбить? А вдруг, будет страдать оттого, что его кровная мама и папа сейчас не с ним? Было много всяких «если» и «вдруг». Конечно, за ними стоял не только страх за ребенка, но и ревность. Чего уж греха таить.
Хранить или не хранить
В Школе приемных родителей для нас многое прояснились. Психологи прорабатывали тему через упражнения и объясняли на реальных примерах, что тайна мешает доверительным отношениям в семье и плохо влияет на психологическое здоровье ребенка. Мы узнали, что случайное раскрытие в подростковом возрасте может привести к тяжелым последствиям – побегу из дома, попытке суицида. Тогда и поняли, что не будем ничего скрывать. Не такие уж мы сильные, чтобы в будущем столкнуться с тяжелыми проблемами, спровоцированными тайной. Пришло понимание того, что каждый имеет право на свою собственную историю, и никто не в состоянии переписать судьбу другого человека.
Позже я убедилась во взвешенности такого решения. Когда стала работать в благотворительном фонде «Арифметика добра», начала время от времени сталкиваться с семьями, которые хранили тайну. Родители приходили с жалобами на отказ ребенка учиться, на его неуправляемость, на патологическую скрытность. У некоторых детей были состояния на грани психоза. Причем проблемы накапливались по мере взросления – в дошкольном возрасте усыновители еще справлялись, а вот со школьниками становилось уже невыносимо тяжело. Психологи фонда всегда принимали решение сначала работать над раскрытием тайны, и только потом заниматься остальными задачами. Потому что «плохое поведение» это всегда только верхушка айсберга, а причина кроется внутри. Тайна, кстати, одна из самых частых причин нестабильного состояния и поведения ребенка.
Тайна и общество
Примерно с 2015 года я уже участвовала как эксперт в радиоэфирах и телепрограммах, посвященных приемным детям. Прочла немало книг на тему, посетила огромное количество тренингов и укрепилась в своей позиции. Очень часто в центре дискуссий в СМИ оказывалась тайна усыновления. Масса историй, когда человек узнавал о своем происхождении уже в зрелом возрасте – в 30, 40 и даже 50 лет.
Для каждого усыновленного это становилось страшным ударом. Тяжело было смотреть на лица людей, у которых земля уходила из-под ног и рушилась прежняя картина мира. Но еще страшнее было слышать комментарии зала: «Надо было и дальше скрывать», «Да он просто неблагодарный», «Пусть ноги целует за то, что его подобрали и вырастили». Чудовищная жестокость по отношению к усыновленным детям. Они не выбирали такой судьбы, не выбирали новых родителей, которые решили всю жизнь им лгать. Хотя, если разобраться, и усыновители не слишком виноваты: они часто скрывали правду не из злого умысла, а только от неосведомленности, от страха потерять любовь своих детей. Они были частью своего общества, которое породило тайну.
Еще 100 лет назад от детей ничего не скрывалось. Матери погибали в родах, отцы умирали в войнах, смертность была высокой. Сирот забирали в свой дом родственники или соседи, растили, как могли. Но в СССР 30-х годов возникло явление, спровоцировавшее сокрытие – «дети врагов народа». Иногда тайна становилась единственной возможностью уберечь ребенка от преследований. А после Великой отечественной войны идея о необходимости тайны усыновления захлестнула весь мир. Случился беби-бум, дети рождались при разных обстоятельствах, вне брака, от «врагов», появилось много отказников. В сиротство стал вкладываться еще один смысл – не только боль утраты семьи, но и стыд. Кстати, бездетность тоже стала считаться стыдной. Усыновление и сохранение тайны оказались способом доказать «нормальность» семьи.
С тех пор многое изменилось. Сирот никто не преследует, к бездетности общество относится спокойно, появилось движение чайлдфри. Но подсознательное чувство стыда осталось. Сегодня большинство детей в детских домах – это сироты социальные. Их родители не справились с жизнью, стали жертвами зависимостей. И вот об этом с ребенком очень трудно говорить. Как объяснить малышу, например, что его мать зависима от наркотиков, поэтому и не смогла его воспитывать? Это новый вопрос и задача современных усыновителей: когда и как говорить.
Когда и как говорить?
Чем младше ребенок, тем легче ему принять существующую картину мира. Двух-трех годовалый малыш нейтрально воспринимает информацию о том, то его родила другая мама. Правда, при одном-единственном условии: приемные родители сами относятся к этому факту спокойно. Не испытывают ненависти и брезгливости, не горят желанием «убить эту тварь, которая родила и бросила», а сохраняют нейтралитет. Это трудно. Потому что эмоционально заряжено. Потому что обидно за сына или дочь. И, возможно, потребуются походы к психологу, прежде чем начать разговор с ребенком. Универсальных слов и действий здесь нет – родители лучше знают себя и своего ребенка, понимают, когда они готовы и ребенок готов к открытию.
Своей дочке, которой при удочерении было всего 2 месяца, мы начали рассказывать ее историю в полтора годика. Конечно, не напрямую взрослыми словами, а через сказку. О том, что жили на свете папа и мама. Была у них старшая дочка, а они очень хотели еще дочку маленькую. Вот и стали ее искать. Долго шли они по дорогам, по рытвинам и ухабам, потом пришли в темный лес и увидели избушку Бабы Яги. Папа сразу сказал: «Избушка-избушка, повернись к лесу задом, к нам передом». Избушка и повернулась. Выходит Баба Яга: «Зачем пожаловали?!» А мама и говорит: «Очень хотим найти маленькую дочку». Яга им в ответ: «Так это вам не ко мне! Идите сначала учиться в Школу приемных родителей. Потом докажите, что вы не больные. Соберите все справки, потом уж возвращайтесь. Если все задания выполните, так и быть, скажу, где вас дочка ждет».
Они, конечно, все выполнили, вернулись в лес к Яге и она призналась: «Ваша дочка Даша ждет вас в Казани!». Ну и так далее. Даша знает, где и как мы ее нашли, знает, что ее родила другая мама. Знает, что есть мамы на свете, которые могут родить, а воспитывать – нет. Но зато есть и мамы, которые умеют воспитывать и сильно-сильно любят всю жизнь. Сейчас Даше 5 лет. Иногда она задает мне вопросы: «А где мама, которая меня родила?», «А как она живет?». Я мало, что знаю про кровную маму Даши, но стараюсь честно рассказывать. Конечно, подбираю слова по возрасту и не называю пока вещи «взрослыми» именами. Например, объясняю, что «мама, которая родила, пила злую водичку, а от нее болела».
Еще одна Даша пришла в нашу семью, когда ей было 13 лет. И, конечно, ни о каких тайнах речи уже не шло, Даша помнила кровную маму. Гоша оказался в нашей семье в 16 лет и, хотя свою кровную маму он не знал, разговоры о ней у нас все-таки были: ему многое хотелось понять.
Сегодня у меня уже нет ни страха перед кровными родителями моих детей, как было вначале, ни ревности. Зато есть благодарность, за то, что родили. И печаль оттого, что такое – родить и отдать или потерять – в жизни бывает.
Все дети в нашей семье спокойно относятся к своим историям. Не испытывают никакого стыда оттого, что они приемные. Может, даже наоборот, немного этим гордятся. Гоша вот загорелся идеей написать книгу о своей жизни [1], она скоро выйдет.
Каждый год мы в семье празднуем не только дни рождения детей, но и обязательно – Дни Аиста. Кровная дочь в шутку обижается: «Почему это у всех по два праздника с подарками, а у меня один?». В доме разговоры о кровных родственниках не редкость. В обычной беседе, за столом, за общими делами. Поэтому у Даши Маленькой нет сомнений – так бывает, что у ребенка две мамы. Вон и у Даши Большой, и у Гоши так. Это жизнь.
Стереотипы взрослых
Детям гораздо проще объяснить все так, чтобы они не испытывали ни страха, ни стыда. Сложнее изменить отношение общества. Иногда даже в лице самых близких людей. Был тут у нас недавно забавный случай. Приехала в гости бабушка и наша пятилетняя Даша как-то между прочим упомянула в разговоре «другую маму». Бабушка аж подскочила.
— Мать у тебя одна!
— Нет, – ребенок честно поделился знанием, – у меня есть еще одна мама. Та, которая родила.
— Это не мать! Это вообще неизвестно, что!
-У ребенка может быть две мамы, – тут уже к разговору подключилась старшая Даша, – та, которая воспитывает и та, которая родила. Выносить девять месяцев и родить тоже трудно, это называется дать жизнь.
-Нечего маленькому ребенку морочить голову!
Я могла только порадоваться тому, что дети спокойно рассуждают на эту тему и остаются при своей, реальной, картине мира. А бабушка, сколько мы ей ни рассказывали о вреде для ребенка лжи на тему его рождения, мнения своего не меняет. Но ее можно понять: человеку семьдесят два года, вся жизнь прошла в советской традиции тайны усыновления.
Я думаю, важно задуматься, что именно усыновленному ребенку на пользу, а что во вред. Послушать реальные истории приемных детей от первого лица. Прочесть книгу Людмилы Петрановской «Дитя двух семей» и работу Смолли и Скулера «Как рассказать правду усыновленному или приемному ребенку». Составить о тайне усыновления свое собственное, непредвзятое мнение. Пора перестать жить стереотипами и в тонкой материи выстраивания отношений между родителями и приемными детьми руководствоваться главным принципом: «Не навреди».